Сначала он почувствовал под боком что-то тёплое и живое. Ровное дыхание. Затем ощутил мягкую кровать и пушистый ворс меховых шкур. Запах любимого. Запах кофе, чая, прогоревших поленьев. Ощущения из внешнего мира доходили до сознания, отдаваясь в нём мерцанием-перезвоном нейронных сигналов. Тело жило, сердце билось, лёгкие танцевали, а душа... О, она была в раю. Воспоминания о кошмаре прошедших дней улеглись на самой глубине янтарных глаз, как успокаивается песок на речном плёсе, как тонет камень в бездонном колодце. "Госпади, я снова жив, и мы вместе с любимым лежим в одной постели, ах до чего же хорошо... Это не может быть сном, я знаю"

Распахнув глаза, саннин не смог удержаться от счастливой улыбки. Ласково погладив парня по волосам, он проговорил тихо:
- Я люблю, я люблю тебя, моё чудо.
Утро было прекрасным... Сколько они проспали? А чёрт его знает, наверное, целую вечность. Но солнце робко заглядывало в окна, и кристально чистое небо напоминало собой разлитую по холсту акварель. Словно Рождественское утро - если бы только саннину было известно, как проводят такие праздники обычные люди, он бы непременно устроил для своего любимого целый карнавал вкупе с первомаем! Но пока он решил дожидаться самого главного праздника - пробуждение Итачи.

- Доброе... - Орочимару широко улыбнулся, не в силах оторвать взгляда от пленительно-чёрных глаз, - Мы снова живы.
Обхватив Учиху за плечи, он осторожно взвалил его на себя и прижал к своей груди. Было необыкновенно приятно ощущать на себе его вес, чувствовать, как приподнимается его тело при каждом вдохе и как трепетно стучит сердце.
- Если бы ты знал, как сильно я люблю тебя... И как я счастлив, что ты любишь меня, - усталый голос, тихий, но такой искренний.

В то время как за окнами утреннее солнце и морозный ветер силился о чём-то поспорить с лазоревым небом, в спальне прозвучало уютно-домашнее "Чай стынет" и спустя минуту раздумий блаженное "Ну и чёрт с ним", а потом поцелуй - нежный и ласковый.
"Что-то я стал совсем плох - начинаю считать, что на свете есть бох..."

"Ангел"
Саннин боялся шевельнуться - только бы не спугнуть это волшебное создание. Дыхание спокойное и ровное, а кожа такая горячая...
Но ни одна идиллия не может длиться вечно, и настойчивое ворчание желудка было тому подтверждением. Орочимару открыл глаза и задумался: с одной стороны ему ужасно не хотелось расставаться с возлюбленным, а с другой, не менее значимой, материальной, стороны они оба не ели вот уже пару дней. Святым духом питались, не иначе. Скривив губы, мужчина пробормотал:
- Вот она сука-реальность... Любимый, держись крепче, хорошо? - саннин обхватил Учиху за ноги и решительно поднялся с кровати, - Идём на штурм кухни, чёрт бы всё побрал! - с этими словами он потянулся, размял спину (не выпуская Итачи из рук), сладко зевнул и направился прямиком на кухню, прихватив с собой по дороге какое-то тряпьё из гардероба и сигареты.

Бережно усадив Учиху на стул, саннин с неохотой от него отстранился, прикоснувшись напоследок губами к его губам. Удалившись в морозильник - отдельную комнату с припасами, выход в которую расположен на другом конце кухни - мужчина посмотрел, наконец, на одежду, висевшую у него на плече. "Так, рубашка белая, льняная, с разрезом у горловины и со шнуровкой. Просторная. Наверное, Великобритания, раннее средневековье. Так, кошель кожаный на поясе. Отлично, в него положу сигареты... Так, а это что такое?.. Шерстяное... Хмм, нда..." Спустя пару минут Орочимару вернулся на кухню с огромным замороженным лососем через плечо (он нёс его, словно бревно) и в красном клетчатом шотландском килте ниже колена, заколотым на плащевую фибулу...
- Ну как, я похож на Квентина Макклауда? - саннин небрежно закурил и сбросил замороженную рыбью тушу на стол, за которым сидел Итачи, произведя при этом неописуемый грохот...

Равнодушно затянувшись сигаретным дымом, саннин нахмурился, стараясь тщательно скрыть тень улыбки - смех Итачи был заразителен. Пафосно тряхнув шевелюрой, Орочимару сделал вид, что так и было задумано - закрепил фибулу немного выше, распустил пару складок и превратил свой килт в подобие дамской юбки, прямой, чуть ли не до самого пола и с длинным разрезом от бедра. Закатав рукава у рубахи по локоть, распустил шнуровку на воротнике и стянул её так, что обнажились плечи. Перевязав рубаху кожаным ремнём, прикрепил к пряжке кошель и несколько кухонных ножей. Теперь это уже был не Макклауд, а вылитая Эсмеральда, только с широкими плечами, плоской грудью и змеиной ухмылкой. Очаровательно оскалившись в адрес Итачи, саннин выпустил облако дыма и с разворота запустил парочку ножей в голову несчастному лососю, размозжив хрящи.
- Милый, ты не поможешь мне с готовкой? Надо бы рыбку разделать, - сладко пропел, облизнувшись. Не змей, нет - самая настоящая змейса.

- Ммм, для начала, думаю, замочить... А то вдруг живая? - саннин, извернувшись, запустил ещё пару ножей в несчастную тушку, - Ну а потом пожарить, - проговорил как можно более невинно, обнимая Учиху за талию и прижимая к себе сзади.
- Ах, чёрт... Ну не люблю я расхаживать негляже, радость моя, - пояснил уже обычным голосом, выпуская очередное облако дыма в потолок, - Ладно, так уж и быть, переоденусь... - хитро ухмыльнувшись, Орочимару выскользнул из объятий любовника и собрался уже было направиться в спальню, как вдруг набросился на Учиху, уложив на столешницу, и страстно поцеловал, - Ммм... готовка - это так романтично... - страстный шёпот на ухо, - Я скоро вернусь, - неторопливо облизнув его губы, мужчина направился в спальню... Через несколько минут он вернулся на кухню в обычной человеческой белой рубашке и оборванных по колено джинсах - да, в его гардеробной водилась и такая "экзотика".

Хитро ухмыльнувшись, Орочимару утрамбовал очередной бычок в керамическую пепельницу и бесшумно подошёл сзади к Учихе. Простояв несколько секунд в молчаливом раздумье и прикинув в уме различные варианты, он снова ухмыльнулся и, мягко взяв парня за бёдра, весьма решительно притянул к себе. Проведя языком по его спине вдоль позвоночника - снизу вверх - он неторопливо открыл им какой-то шкафчик:
- Может, тмин?.. Хотя нет, это для овощного рагу... - обыденным тоном разглагольствуя о приправах, саннин то и дело скользил языком по плечам парня и по его спине, открывая всё новые шкафчики и ящички и заинтересованно исследуя их содержимое...

По телу пробежала приятная волна тепла, предвещая очень интересный ужин. Саннин растянул губы в ухмылке и неторопливо провёл ладонями по бёдрам Учихи, плавно переходя на живот... "Горячий". Блаженно прикрыв глаза и облизнувшись, он сам начал размеренно тереться пахом о его бёдра, даже не отдавая себе отчёт в этом. Лишь спустя некоторое время он понял, что возбуждён до предела, но занимательную игру не хотелось заканчивать так скоро.
- Ммм... из испанских, говоришь? - Орочимару медленно наклонился вперёд, навалившись на Итачи своим весом, и плавно провёл прохладными ладонями по его плечам, спускаясь всё ниже к запястьям. Обхватив его руки, тихо произнёс:
- И что ты там отыскал интересного?..

Держа пакетик с приправой в руках, саннин так и остался стоять возле злополучного шкафа с травами. Тряхнув головой, он будто бы очнулся и, подойдя к парню сзади, едва уловимо коснулся прохладными влажными губами его шеи возле самого основания. Шумно выдохнув, он прошептал с улыбкой:
- Как тебе будет угодно.
Хмыкнув, Орочимару запустил язык в стойку с ножами и уже чернз несколько секунд умело жонглировал всеми колющими-режущими предметами, какие смог отыскать.
- Это нож для овощей, - лениво протянул мужчина, запустив один из ножей в стену, - Это разделочный, - ещё один меткий бросок, - Ой, мачете, - равнодушно пожав плечами, кинул оружие в стену, в сантиметре от предыдущих. Процесс продолжался недолго - в воздухе находилось всего-навсего восемнадцать ножей, одиннадцать кунаев и четыре охотничьих ножа. Раздался щелчок зажигалкой и облегчённый выдох:
- Ну наконец-то нашёл.
Держа в зубах сигарету, саннин небрежно замахнулся на тушку лосося огромным топором, который, видимо, позаимствовал у канадских лесорубов. После пары чётких ударов на дубовой столешнице стало двумя царапинами больше (вековой, видать, дуб был), а несчастная рыба нашинкована на 12 аккуратных ломтей. Лихо закинув топор через плечо, Орочимару выпустил облако дыма:
- Милый, я уже закончил, а ты?