"Так нельзя больше".
Тело содрогалось в нежеланном оргазме, душа стонала. От крика заложило уши, и теперь весь мир как через стекло иллюминатора.
"Надо справиться, надо понять его... А ведь на миг я почуял его всепоглощающую похоть. Он так хотел овладеть мной... Нет. Я не прав. Я кругом неправ, ведь я тоже тогда на маяке хотел его нещадно. Я так понимаю его, так остро чувствую его боль, если бы он только знал... Почему познание любви даётся лишь через боль? Такова жизнь, да?.. К чертям такую жизнь!"
Откашлявшись кровью, саннин решительно поднялся. Голова отвратительно кружилась.
- Бороться за свою любовь. Итачи, я буду идти до конца, до тех пор, пока не закончатся наши страдания, до тех пор, пока ты не будешь счастлив - со мной или без меня. Я палач, и ты палач, верно? Но пришло время признаться, что мы нужны друг другу.
Кровавое "прости" перед глазами. Орочимару бежал через весь дом, заглядывая в комнаты. В одной из спален даже накинул на себя кимоно. Бросив беглый взгляд на консервированное сердце в банке, прихватил его с собой - на всякий случай. Оставляя за собой кровавые следы на полу, он всё бежал и бежал, обоняние не слушалось, сердце трещало по швам, а лёгкие сводило судорогой. Но он дойдёт, он сможет. И он докажет свою любовь во что бы то ни стало.
Распахнув двери, он ворвался в комнату. На лице следы крови, в глазах безумие, голос охрип от беспрестанного бега:
- Итачи, - пройдя к кровати, Орочимару сгрёб юношу в охапку и прижал к груди, целуя его плечи, - Если я ещё раз увижу твои слёзы... Я... я просто не знаю, что с собой сделаю. Прости меня, мальчик мой, за то что заставил тебя страдать, я правда раскаиваюсь, солнце моё... ты мой свет... - мужчина беспрестанно целовал его, прижимая к груди вместе с удавом. Заметив, наконец, присутствие змеи, он небрежно отбросил её в сторону, ведь сейчас для него не было никого важнее Итачи. Забыв про все его поступки - прорванные трахеи, истерично остановленные сердца и звериную похоть - Орочимару просто целовал его, не в силах остановиться, - Ты ангел... - он постоянно шептал это слово, потому что юноша на его руках действительно казался ему ангелом. Он и был им для змеиного саннина, - Ты ангел, ниспосланный Богом, чтобы спасти меня. Ты научил меня любить, Итачи. И я не знаю, как я теперь смогу жить без тебя, - он всё шептал и шептал ему ласковые слова, прижимая всё крепче, - Что бы ты ни делал... Как бы далеко ты ни был... Знаешь... Я слишком часто плутаю в собственных желаниях, но одно останется неизменным - во вселенной нет, не будет и не было ничего прекраснее твоих глаз, - проведя прохладной ладонью по его щеке, он ласково убрал с его ресниц кровавые слёзы. Слова просто уже не шли - горло заполнило кровавое месиво, нужно было срочно что-то предпринять... А Орочимару стоял на месте с возлюбленным на руках - он буквально боялся отпустить его, поставить на землю, боялся, что он исчезнет, словно ангел, порушив его мир в безвозвратную тьму.
