<------Маяк

Войдя внутрь, Орочимару с интересом огляделся. Сняв свою накидку, повесил её на спинку дивана и бесшумно проследовал в одну из спален. Заглянув внутрь, он хитро улыбнулся и вернулся в гостинную. Растёкшись по дивану, саннин с радостью вслушивался в бытовые шорохи, производимые Учихой.
"Наверное, в этом доме всегда царит тишина. Не такая, как у меня - тишина огня в камине, тишина свернувшейся спиралью змеи или тишина перебираемой мозаики. Его тишина тяжелее. Она печального оттенка сепии. Не пойму, как мне это объяснить словами, но знаю точно - в этом доме вряд ли когда-нибудь звучал смех или песня"
Мужчина поёжился, передёрнув плечами от внезапного холода. В пламенном желании наполнить ощетинившееся иглами пространство чем-то мерцающим и плавным Орочимару достал флейту и принялся тихонько наигрывать на ней какой-то старинный мотив. Казалось, что голос кены, немного глухой, но глубокий и проникновенный, словно бархатный, доносился с берегов потонувших архипелагов, чьи названия стёрлись на картах, а морские пути к ним давно позабыты.

- Пустоту нужно заполнять, неважно, чем - радостью или грустью.
Мужчина улыбнулся, немного отстранённо и задумчиво. Ему отчего-то не давала покоя тишина в этом доме. Казалось, если она продлится ещё минуту, то он непременно умрёт, не выдержав этой пытки, хотя по его лицу было трудно это понять.
После недолгих раздумий саннин снял со своей ноги один из маленьких серебряных обручей с бубенцами и протянул Итачи.
- Пусть будет перезвон, едва слышный, только не пустота.
Улыбнувшись, Орочимару взял кружку с горячим чаем и немного отпил, отметив приятный вкус и аромат напитка.

Со Стингом у него неизменно ассоциировались прокуренные спальни, выключенный свет, одиночество и мартини, хотя слышал его всего лишь пару раз за прошедший миллениум. Не имея ничего против, саннин улыбнулся и вновь отпил чай - на этот раз с ликёром. Плавно отставив кружку, Орочимару начал постепенно заваливать Учиху на диван:
- А настоящая музыка? Как живая вода? Ты когда-нибудь испытывал это чувство опьянения от бешеной пляски вокруг огромного костра под звуки барабанов, волынок или хотя бы просто под стук собственного сердца? Знакомо ли тебе безумие звука?..
Мужчина выглядел сейчас если не устрашающе, то одержимо - это уж точно. Его жизнь уходила корнями в глубокую древность, в те времена, когда человек жил в гармонии с собственным телом и с природой. Неистовое камлание во время северного сияния, наигрыши на колёсной лире под шум прибоя или лёгкие звуки свирели во время дождя - такова была природа этого необычного человека-змеи, такова была его суть.

Улыбнувшись одними лишь янтарными глазами, мужчина прошептал - так тихо, будто это была тайна веков:
- Мы говорим об одном и том же.
Наклонившись, облизнул его губы и вновь сел на диване, продолжив невозмутимо пить чай с ликёром. Звук удара стального меча о деревянный щит, всё равно что бой барабанов, такой же головокружительный, заставляющий чаще биться сердце. Главное - не останавливаться, чтобы жила сердечная мышца, испытывать безумие, переживать его вновь и вновь, чтобы огонь в душе не угас. Звук имеет прямое воздействие на все клетки тела, на настроение и мироощущение. Танец лезвий перед глазами и запах крови заставляют задыхаться, двигаясь всё быстрее...
- Нам нужно отыскать наше общее безумие, если мы хотим друг друга познать.

- Нужно лишь соприкоснуться с миром другого, попробовать жить, как он, - саннин прикрыл рот рукой, зевая, и потянулся на диване, разминая все свои суставы. Когда Орочимару откинул голову назад, прогибаясь в спине, стали отчётливо видны все его рёбра и возможность позвоночника складываться под прямым углом. Вытянув ноги, аккуратно коснулся столика босыми ступнями и, заломив руки, изящно изогнулся всем телом. Мышцы пресса непроизвольно напряглись, а затем ослабли под мерное позвякивание бубенчиков. Отбросив волосы с лица небрежным движением, он улыбнулся. Змей.
- Думаю, мы вскоре поймём, как это сделать, - облизнувшись, он придвинулся к Учихе ближе, - Как говорила одна коралловая змейка - действуй по обстоятельствам, - нежно коснувшись языком его уха, ухмыльнулся.

- Уже готовишься отойти ко сну? - змеиный шёпот, - А как же ночь?..
Усадив Учиху к себе на колени и поддерживая его ноги, саннин аккуратно поднялся с дивана. Не удержавшись, хлебнул вишнёвого ликёра прямо из бутылки, поддерживая в этот момент юношу всего одной рукой - благо, он был не очень тяжёлым.
- У тебя есть два варианта, - Орочимару немного повеселел от крепкого ликёра, хотя куда уж дальше, - Либо мы идём в одну спальню, либо в другую, - он медленно подошёл к "развилке" и ухмыльнулся, - Либо я тащу тебя на улицу и заставляю прыгать через костёр, как на Ивана Купалу!

Звеня многочисленными бубенцами, Орочимару проследовал в указанную спальню, немного сбивая курс на лихую косинусоиду от брыканий юноши и неожиданно крепкого ликёра. Повалившись вместе с Итачи на кровать, саннин вжал его в чёрные шёлковые простыни и, воспользовавшись моментом, ответно укусил в шею. Несильно.
- Ммм... и что же это? - нежно погладив его запястья, сомкнул на них свои холодные пальцы и прижал к постели, - Только не говори, что у тебя под домом проходит адронный коллайдер, иначе я умру от зависти, - мужчина начал осторожно вылизывать его шею, зарываясь носом в спутанные чёрные пряди...

- Ммм... чёрт, я курить хочу! - в возбуждённом состоянии духа Орочимару всегда тянуло на никотин и как всегда не хотелось отрываться от столь занимательного занятия, как возлежание на Учихе с целью обездвиживания и всего из этого проистекающего. Мужчина уже привычно высунул язык и тут вспомнил, что оставил сумку в гостинной, какая неудача. Равнодушно пожав плечами, он вытянул язык на лишних пять метров, не переставая увлечённо ласкать своего любовника, гладить его прохладными ладонями по плечам, груди, подтянутому животу... Спустя несколько секунд кожаная сумка с грохотом влетела в спальню, врезавшись в прикроватную тумбочку и расколошматив её хлипкую дверцу.

Орочимару неохотно обернулся и втянул язык, подловив желанные сигареты. Щёлкнув зажигалкой, он выпрямился, сидя у Итачи на животе, и лениво повернул голову, выпуская облако сизого дыма и изучая флегматичным взглядом предметы, оставшиеся после разрухи. Помимо обломков тумбочки он сумел различить разномастные секс-игрушки. Чужие... и свои. Только понятие "секс-игрушек" сводилось у саннина к железным кандалам, стальным ошейникам с шипами вовнутрь и стальным тросам вместо верёвок - потому несчастная тумбочка и развалилась.
- Чем займёмся сначала? - спросил мужчина будничным тоном, выпустив очередное облако дыма.