"Ещё одна ночь отпущена нам, ещё один раз мы друг другу достались..."
Ничего не ответив, Орочимару лишь улыбнулся - так, как он давно не улыбался - искренне, открыто, немного наивно.
Наскоро накинув чёрное шёлковое кимоно, он отправился вниз босиком, твёрдой поступью пересчитывая деревянные ступени и украдкой любуясь запахом Итачи, который сохранила в себе нежная материя.

Вернувшись в спальню, он невольно залюбовался картиной - прелестный юноша, любящий его человек, ждал его, укутавшись в одеяло. Скинув одежду, саннин лёг рядом с Итачи, устроившись к нему поближе, обняв трепетно и устроив его голову у себя на плече.
- Знаешь... - Орочимару задумчиво посмотрел за окно, -  Один человек мне сказал, что небо имеет форму креста. Звучит нелепо, но, по-моему, это правда. Там живут боги... и жгут голубые костры... каждый день... - нежно перебирая шелковистые пряди волос, мужчина постепенно погружался в сон. Ночь измотала его, но подарила несоизмеримо больше, чем способна была отнять.

- Приятных снов.

Сны были долгими и цветными. И в каждом из них был Итачи, только лишь местности были незнакомыми. Запомнив последним чудесное побережье с грозовыми тучами и звуками искристого джаза, Орочимару проснулся.

"Где я? Ага. Маяк. Спальня. Это хорошо... Сердце стучит ровно... чужое сердце... И...Итачи? Так это был не сон? Скажите мне, что я умер. Да, так и есть, я умер и попал в рай. Змеиный такой... с анакондами по кличке Королевна и Учихами... в рай"
Неверяще распахнув янтарные глаза и сузив зрачки, Орочимару покосился на юношу, мирно посапывающего у него на плече... В следующую секунду он повалил его на спину и страстно поцеловал, прижимая к себе за плечи и неровно дыша. С трудом оторвавшись от сладостных губ, саннин взволнованно прошептал, убирая с лица мешающиеся волосы:
- Итачи! Итачи, скажи мне, что я не сплю!..

Откинувшись на кровать, Орочимару невидяще уставился в потолок, потирая место засоса на шее.
"Точно. Умер... Ну что ж, доброе утро, последний герой!"

Спустя некоторое время саннин с удивлением обнаружил подле себя Итачи - довольного, улыбающегося и с подносом.
- Кофе? - рассеянно пробормотал, вдыхая непривычный аромат капуччино, - Я как-то не увлекаюсь... Надо будет раздобыть, если он тебе так нравится, - Орочимару улыбнулся, принимая из рук юноши кружку с горячим напитком. Утро... то есть вечер, обещал быть началом чего-то категорически нового. Начиная с кофе и заканчивая планами на новое жильё и медовый месяц. Жизнь порой удивляет, мягко говоря.
- Ну если кофе... ммм, неплохо пахнет, может, зря я его не пил раньше?.. Если кофе, то к нему просто необходимы сигареты! - по старой привычке саннин протянул язык,открыл им ящик стола и извлёк оттуда всё необходимое для ритуала. Закурив, он растянул тонкие губы в блаженной ухмылке сытого удава и, отпив кофе, прижал к себе Учиху, наклоняя голову и ласково целуя его в шею, - Если с утра не закурить, то нахрен просыпаться?..
Обезоруживающая улыбка и этим всё сказано. Когда Орочимару научился быть таким обаятельным со своим змеиным оскалом, вероятно, останется тайной.
- Так где, говоришь, поставим нашу "дачу"?

- К тебе? Да, разумеется! - весело рассмеялся, - А то с той ночи так и не дошли!
Допив одним большим глотком кофе, поморщился (напиток был довольно горячий) и затянулся сигаретным дымом, выпуская его через нос, словно огнедышащий дракон, предварительно отвернувшись от Итачи.
- А если в горах, то непременно домище Хэмингуэя! С от такими брёвнами! - Орочимару раскинул руки, демонстрируя "от такие" брёвна, и снова обнял Учиху, на этот раз крепче, - И чтобы с огромным камином, медвежьей шкурой и тапочками из голов лосей... - воображение как всегда убежало вперёд паровоза. Даже более того - вместо паровоза, - Кстати, о паровозах. Необходима канатная дорога, потому что метро прокладывать будет неудобно... Ничего не забыл? Ах, да - кофейня на весь первый этаж, специально для тебя,  - немного подумав, добавил ласково, - Любимый...
Произносить это слово было очень непривычно для саннина, но надо же когда-то привыкать?

Поднявшись с места, мужчина воодушевлённо забегал по комнате - как и был, негляже - доставая из шкафов и ящиков какие-то чертёжные листы, рейсшины и прочие прелести инженера-архитектора. Сбросив весь этот творческий хлам в углу (круглой спальни), Орочимару подбежал к Учихе и крепко его поцеловал, поднимая с дивана.
- Я только маяк зажгу, ладно?

- Одежда? А зачем тебе одежда? Ты и так неплохо смотришься, - саннин хитро улыбнулся и, сбросив ненавясчивым жестом остатки кимоно с парня, впился поцелуем ему в шею, одним долгим поцелуем, плавно переходящим на грудь и живот благодаря ловкому скользкому змеиному языку, словно в попытке поцеловать Учиху всего и сразу, целиком.
Спустя минут десять Орочимару неохотно прервал своё занятие, лениво приоткрыв левый глаз отметив наступление навигационных сумерек за окном. Пробежавшись вниз по лестнице и громко поздоровавшись на ходу со всеми своими питомцами, мужчина зажёг свет на маяке, оповещая океанские бескрайние просторы о своём существовании. Хотелось кричать на весь мир о том, что ты жив, что ты счастлив и никуда из этого мира в ближайшее время не собираешься.
- Здравствуй, Сиррус... Ахенар, чудесный окрас, это твоя вторая линька уже?.. О, Королевна, доброе утро, как спалось?.. Йеша, как твои успехи в охоте?.. - саннин скользил мимолётными жестами, лаская головы своих рептилий, - Итачи! - с шумом и песнями Орочимару влетел в спальню, заключая Итачи в объятия, - ...и моя жизнь начинает мне нравиться, потому что тебя я встретил!

Стремительно опустившись на колени, саннин коснулся открытой ладонью пола, подавшись вперёд. Прогнув спину, он развёл ноги как можно шире, едва ли не прижимаясь животом к циновкам на полу, и провёл второй рукой по груди, лаская себя нежными прикосновениями холодных пальцев и змееподобным влажным языком. Хитро сощурив янтарные глаза и наклонив голову, улыбнулся, словно египетский сфинкс, выплывший на середину пустыни.
- А от такого моего вида? - томный шёпот-шипение, манящее и таинственное. Этого змея было просто невозможно понять - он был всем и ничем, сплетением чьих-то слов, произнесённых на мёртвом языке, ветром вдоль берега, всем, чем ты захочешь.

Чуть приподнявшись, приблизился к Итачи и медленно, почти лениво, потёрся пахом о его бедро. Соблазнительный шёпот на ухо, похожий на шипение египетской кобры:
- Да, я специально, - произнеся слова, пощекотал языком ушную раковину, жарко выдохнув. Мимолётное прикосновение губами к его губам, и Орочимару уже стоял подле Учихи весёлый и беспечный. Не тени соблазна или страсти, только лишь хитрая ухмылка выдавала его змеиную натуру с потрохами.
Небрежно махнув рукой, мужчина вышел из спальни со словами:
- Так мы идём или нет? Жду тебя внизу.

Когда Итачи спустился на первый этаж, его уже поджидал змеиный саннин в крайне необычном одеянии (когда он успел?). На этот раз его, видимо, настигла тоска по Аравийскому полуострову и древней Персии, потому как на нём были широкие арабские штаны из лёгкого хлопка с незамысловатым узором из цветных нитей, вплетённых в основу, накидка с длинным рукавом из той же материи, напоминающая очень длинный халат, и огромное число серебряных браслетов и бус. Штаны по своей длине опускались чуть ниже колена и были перетянуты на голени, что позволяло саннину нацепить на свои щиколотки множество серебряных обручей с бубенцами, и при каждом шаге Орочимару издавал лёгкий перезвон, словно ручной восточный дракон. Всё одеяние было, разумеется, фиолетового цвета.

Взяв с собой сумку на длинном ремне, он положил в неё свои курительно-табачные принадлежности, одну небольшую бутылочку ликёра "Шеридан" и аргентинскую флейту - кену.