Робко улыбнувшись, Орочимару отпил свой чай и принялся за пирог...
Съев увесистый ломоть и угомонив свой змеиный желудок, саннин заметил, наконец, что его гость является человеком из плоти и крови и бодрствовать по восемь суток, меняя попеременно активность полушарий головного мозга, соответственно, не может. Отпив чаю и глубокомысленно хмыкнув, он произнёс:
- Ты спишь. Кухня не лучшее место. Позволь, отведу тебя в спальню.
С этими словами он поднялся с места и, убрав остатки пирога в печь на попечение очага, чтобы не остывал, повёл парня за собой вверх по винтовой лестнице. В маяке не имелось комнаты для гостей, ведь всё его убранство было рассчитано на одного-единственного Орочимару. Придя в спальню, мужчина придирчиво осмотрел помещение. Простыни и покрывала были новые, терракотового цвета; яркий полуденный свет пробивался сквозь витражные окошки под потолком, а Королевна уютно устроилась под кроватью и теперь мирно переваривала обед.
- Располагайся. Кровать здесь всего одна, так что я тебе не буду мешать. И как проснёшься - смотри под ноги, ступая на пол... - Неопределённо махнув рукой, Орочимару повернулся к выходу, прикидывая в уме, сможет ли он выспаться на диване на кухне, если он имеет форму подковы...

Непонимающе посмотрев на Итачи, всё же не стал сопротивляться, ведь они действительно собирались выспаться, что же ещё?..
Улыбнувшись, саннин проследовал с ним до кровати и забрался под одеяло, скинув перед этим свою славянскую рубаху на кресло. Было не то что непривычно - ненормально - чувствовать обнажённой кожей некий источник тепла, тем более в собственной кровати. По телу невольно прошла лёгкая дрожь. Закрыв глаза, Орочимару постарался не концентрировать своё внимание на тактильных ощущениях, а просто посчитать выдохи до полного погружения в сон.
- Приятных снов, - тихо прошептал перед тем как закрыть глаза. Так он обычно желал спокойной ночи, засыпая со своими змеями...

Сквозь наступившую дремоту, саннину никак не удавалось замедлить стук сердца, словно что-то подогревало его изнутри, заставляя беспрестанно ускоряться... Сознательно погрузившись в состояние глубокого сна, мужчина отключился на несколько часов.

* * *
Открыв глаза, он с равнодушным удивлением обнаружил свернувшегося калачиком Итачи - его горячие руки обвивали торс, а голова мирно покоилась на груди саннина. Дыхание Орочимару было сравнительно ровным, грудная клетка еле подрагивала, а юноша продолжал мирно посапывать, бессознательно прижимаясь всё крепче.
"Что же ему снится?"
По телу начало разливаться приятное тепло. Близость тел, невинность сна и затуманенный дремотой разум заставляли уплывать мысли в неизведанном направлении... Предоставив плыть им туда в одиночестве, мужчина принял решение подняться с постели, - к тому же солнце уже садилось, нужно было зажигать маяк, - но он не знал как это сделать, не потревожив Учиху.

Невозмутимо поднявшись с постели, будто не спал он эти 9 с половиной часов, а лишь прикрыл на минуту глаза, саннин привычно оделся и прошагал в подвал. Глянув на часы, отметил в календаре какие-то цифры и запустил двигатель.
"Вот и наступила вторая ночь. Проститься с ним нету сил. Только бы он не ушёл сегодня... Хотя бы сегодня"
С закатом в душе воцарилась тревога и неопределённость, чувство падения в пустоту, в бесконечность, центром которой служил прибрежный маяк, не давая сознанию погрузиться во тьму. Вспомнились события прошедшего дня, все перемены чувств и настроений, столько нового и непознанного открывалось для хозяина маяка с этим невероятным юношей...
Тяжело вздохнув, Орочимару отправился обратно в спальню с твёрдым намерением использовать свою вторую ночь, не думая абсолютно ни о чём. "К чертям эти новые возможности, чувства, человечность, нечеловечность... Невозможно, это невозможно..."
С каждой пройденной ступенью в нём прибавлялось злости. Он остановился внезапно где-то между кухней и гостинной.
"Надо успокоиться"

Отворив дверь в спальню, невозмутимо вошёл туда с подносом в руках.
- Пирог ещё горячий. Чай тоже.

Удивлённо посмотрев на юношу, Орочимару неторопливо подошёл ближе. По дороге он привычно зажёг несколько свечей, потому как за окном уже наступили астрономические сумерки на смену навигационным, и в помещении было уже довольно темно. С трудом подавив в себе желание закурить, саннин всё же решил разделить трапезу с Учихой, за исключением одного "но" - столовые приборы, кружка с чаем и тарелка с пирогом имелись в единственном количестве. Дело в том, что мужчина обычно по вечерам уходил к морю, либо в лес в поисках чего-нибудь съедобного и животрепещущего, а такой беспрецедентный случай заставил его даже улыбнуться.
- Я не против.

Удивлённо посмотрев на ломоть пирога, мужчина немного подумал и стал есть прямо с рук - как прирученный питон в зоопарке. Заглотив половину куска, клацнул зубами и проглотил, даже не прожёвывая - чудеса змеиной анатомии впечатлили бы обычного человека, будь он свидетелем. Орочимару почувствовал себя на миг прирученной тварью, променявшую своё счастье на ломоть пирога... но он был не против. Не каждый же день тебя кормят с рук в собственном доме. Взяв бережно глиняную чашку с чаем, отпил немного и поднёс её к губам Учихи.

Молча заглотив остатки пирога, Орочимару стал покорно ждать, когда освободится кружка с чаем. На сытый желудок злоба понемногу отступала, давая возможность прорасти в душе умиротворению и сытому спокойствию.
"Что дальше, Орочимару? Что ты будешь делать?" В памяти всплыли окровавленные и пропитанные слезами полосы шёлка, полные страха глаза, убогая хрупкая фигурка, забившаяся в угол... Ненависть, удовлетворение, змеи, храм, снова змеи, злоба, огонь внутри и холод... всепоглощающий холод. Молитва, плач. Но это уже было во сне. Посреди химер, распятых на пылающих погостах.
Все мыслеобразы с поразительной точностью отразились на лице мужчины - один за другим, пока не сменились, наконец, холодным равнодушием. Слова застряли где-то глубоко внутри вместе с отчаянием.
"Но... нужно хотя бы попробовать"
Орочимару робко придвинулся к Учихе и коснулся языком его щеки, стараясь не вспоминать свой маленький кошмар...

"Никакой жестокости на сей раз. Я могу с лёгкостью довести парня до летального исхода, а Королевне вновь достанется знатный обед - этого не должно произойти"
Мягко повалив Учиху на кровать, саннин пристально посмтрел ему в глаза, сверху вниз:
"Запомни, Орочимару: он - человек, теплокровное создание. И действовать ты должен соответственно"
Орочимару попробовал ускорить своё сердцебиение, чтобы поднять температуру тела, хотя бы немного. Прикоснувшись губами к его горячей шее, принялся плавно скользить вниз, забираясь прохладными ладонями под одежду, распахивая полы просторного шёлкового кимоно, от которого теперь пахло юношей, а не змеями.
"Всё, чего ты хотел, о чём мечтал - признайся себе - это были чувства, человеческие чувства, обыкновенная способность заплакать или искренне рассмеяться от радости. В тебе есть эта способность, нужен лишь ключ"
Распустив пояс кимоно, саннин принялся скользить языком по пламенеющей коже, такой приятной на ощупь и такой далёкой от шершавых чешуй степных змей.
"Разозлись на себя, можешь выть, разозлись! Тебе нужны эмоции, нужны чувства, очнись! Очнись от своей меланхолии!"

Приподнявшись, саннин тряхнул головой и невидяще посмотрел в сторону оконца - на подоконнике мирно дремала чайка, укрывшись от солёного ветра с тихой стороны маяка. Вспомнились слова Итачи, сказанные в храме: "Покажи мне то, от чего у тебя кружится голова... и ты теряешь над собой контроль..."
А затем вспомнились прикосновения к новорождённым змеёнышам, их гибкие влажные тела, их юркость и их изящество. Орочимару едва заметно улыбнулся, нависая над Учихой на вытянутых руках, и с жаром прошептал, прошипел ему на ухо:
- Послушный мальчик, говоришь? Тогда... оближи мои руки.
С этими словами он протянул ладони к его лицу, мягко касаясь пальцами тёплых и влажных губ...

- Да... - саннин громко застонал, не в силах себя сдерживать, - Ты... очарователен...
"Это так похоже на моих маленьких аспидов... Более того, это намного лучше. Всё-таки в нём есть то, что мне так по нраву... Ммм..."
Голова мигом закружилась. Прикосновения влажного языка заставляли забыться, его движения в точности повторяли движения маленьких скользких змеёнышей, но были иными - горячими, страстными, безумными... Орочимару издал очередной стон, почти животный, когда ловкий язык коснулся чувствительной кожи между пальцами - такое чувство можно испытать, засунув руки по локоть в змеиную нору.
- Ещё, Итачи... Я хочу больше. Пожалуйста...
От былой меланхолии не осталось и следа. Найдя нечто родственное в человеческих ласках, мужчина готов был сорваться в пропасть.