Провожая свои мысли плавно затухающими остатками сигареты, саннин отправил бычок догорать в камине и поднялся с дивана. Одежда понемногу начинала высыхать, так же как и мысли. В таких ситуациях Орочимару думать не привык. Если ему нужно было что-то или кто-то - он всегда получал желаемое, рано или поздно, так или иначе. Продумывать стратегию дальнейшего нападения он был нисколько не намерен - не на войне. Просто его необъяснимо притягивал этот юноша. Его внешность, его запах, его строптивость... Подойдя к нему ближе, он стремительно заключил его в объятия, поднимая с дивана, и с улыбкой произнёс:
- Мне бы не хотелось, чтобы ты уходил.
"Да, Орочимару. Когда не знаешь, что сказать - говори правду. В одном случае из пятнадцати это помогает"

Посмотрев в глаза юноши своими, янтарными и безмерно хищными, хитро улыбнулся и, наклонившись, осторожно поцеловал его - с упоением и нежностью, словно пил редкое вино с экзотическим послевкусием. На холодных губах саннина чувствовался привкус табака, глинтвейна и чего-то едва уловимого, возможно - его собственный вкус. Скользя руками по его спине, он наслаждался ощущением шёлка и гибкостью тела.
"Ещё одна ночь отпущена нам. До тех пор, пока горит маяк, суда не разобьются о прибрежные скалы"
Орочимару вовсе не привык проявлять нежность по отношению к человеку, тем более такому хрупкому и милому, как определил его для себя мужчина. Он не был похож ни на одну из известных ему рептилий... Странно.
"Даже если мне суждено сегодня сорваться на грубость, пусть он сперва привыкнет ко мне. К тому же... так приятно его целовать"

Улыбаясь, не переставая целовать его, ненавязчиво менял тон своих действий с осторожного и вежливого на более уверенный, более властный, давая понять, что является хозяином всего - дома, света на маяке, змей в подвалах, ситуации в целом, человека в его змеиных объятиях в частности... Не имея ни малейшего желания в очередной раз пересчитывать ступени винтовой лестницы со своим гостем на загривке, Орочимару медленно опустился на пол возле камина, увлекая парня за собой, укладывая его на тёплые от очага каменные плиты. Угрожающе нависая над ним, саннин хитро улыбнулся, отмечая покорность Учихи, податливость его тела, сладость его запаха. Не могло быть никого лучше Итачи в данный момент, в эту ночь, на втором этаже действующего маяка. И хозяин знал это.
- Хочешь меня? - ответ на свой вопрос Орочимару знал заранее, но приятно было иной раз убедиться в достоверном.

Губы медленно растянулись в змеиной ухмылке - голодной и хищной, в то время как в янтарных глазах не было и тени веселья - только лишь страсть. Рывком сбросив с себя влажную просторную рубаху, отшвырнул её на диван и принялся чёткими, "острыми" движениями извлекать желанное тело юноши из плена тяжёлого намокшего шёлка. Никаких лишних действий.
Орочимару всю свою жизнь делил живых существ, населяющих землю, на змей и не-змей. Такого понятия как "пол" для него не существовало в принципе, и тот факт, что они с любовником были одного пола, нисколько не мешал ему получать наслаждение от происходящего.
Видя перед собой обнажённое тело, подтянутое, натренированное и до предела возбуждённое, мужчина провёл по безупречной коже длинным змеиным языком, предвкушая...

Тихо рассмеялся, любуясь. Ему дико нравилось то, как робко он себя ласкает, выказывая своё желание. Склонившись над ним, прихватил губами другой его сосок, облизывая кожу, касаясь самым кончиком языка. Внезапно прикусив его, переметнулся к губам юноши, впиваясь в них поцелуем, на этот раз хищным. Терзая его губы острыми клыками, положил ладони ему на грудь, слабо проведя ногтями по шелковистой коже. Опустившись руками ниже, обхватил его за талию и с силой прижал к себе, чувствуя его плоть... Навалившись на Учиху, проник змеиным языком в его рот как можно глубже - решение было бескомпромиссным. Укладывая его под собой согласно своему желанию (благо, Орочимару не увлекался оригами...), саннин провёл холодной ладонью по его бедру, скользя пальцами между его ног, принуждая раздвинуть их.

Едва отстранился от его губ, но языка не убрал. Вместо этого добавил к нему собственные пальцы, проталкивая их внутрь и смачивая в слюне.
"Хороший мальчик"
Приподняв с пола за талию свободной рукой, провёл влажными пальцами по его телу, опускаясь всё ниже, отсчитывая секунды до вторжения в его плоть, не переставая при этом хозяйничать у него во рту змеиным языком. Крепко удерживая Учиху на месте, вогнал в него пальцы, не обращая особенного внимания на их количество - два?.. три?.. Орочимару интересовало только извивающееся под ним тело, его беспомощность и абсолютнейшая покорность.

Почувствовав острые зубки на своём драгоценном языке, саннин стремительно убрал его. Но выражение лица Орочимару теперь сулило выбить все зубы и сразу, возможно даже при помощи бронзовой подставки для зонтиков в виде тукана, которая стояна подле камина. Почувствовав во рту привкус металла, мужчина брезгливо скривил губы и вогнал в парня сразу четыре пальца насколько это возможно глубоко - его бы воля, натянул бы Учиху на руку как тряпичную марионетку из детского кукольного театра, жаль только удовольствия от этого получится немного. Впившись зубами ему в шею, саннин начал размеренно двигать пальцами внутри, ускоряя темп и делая движения более рваными.

На миг оторвавшись от изъедения его прекрасной шеи, хищно прошипел ему на ухо:
- Кричи! Кричи, может быть, поможет!
Вынув пальцы, незамедлительно заменил их собственным членом, подхватив парня за талию и буквально натянув его на себя, не давая опомниться. Теперь добыча была крепко посажена на крючок - попытки бегства исключались. Обвив языком его шею, прижал его руки к полу, нервно передёрнув исцарапанными плечами и начал двигаться в нём - резко и грубо с самого первого толчка.

- Просто восхитительно! - прошипел, глядя с ухмылкой ему в глаза. Саннин имел высокую толерантность к боли, поэтому он был способен в кратчайшее время оценить ситуацию и принять решение практически в любых условиях...
"Вспомнилась светловолосая женщина, моя ровесница, которая, схватив меня за язык, била о скалы и о землю... Хм... Вспомнится же такое. Верно, это было очень давно. В прошлой жизни, не иначе. В противном случае, откуда у меня такая выдержка... и такой азарт?"
Зрачки сузились. С размаху ударил Учиху по лицу. Воспользовавшись секундами замешательства, высвободил язык и, протянув его в сторону дивана, схватил им чёрную шёлковую материю. Придавив парня к полу всем своим весом, принялся рвать рубаху в полосы - из одной сделал ему кляп наподобие лошадиной сбруи, дабы не быть больше покусанным, другой связал вместе его руки. Выйдя из него, грубо развернул за плечи, поставив на четвереньки и уткнув носом в каменные плиты. Свив несколько полос мокрой материи воедино, хлестнул его по спине, заставив раздвинуть ноги как можно шире.
- В моём доме командую я. Твоё дело - мне подчиняться, если хочешь остаться жив.
Орочимару брезгливо скривил тонкие губы и вновь хлестнул парня по заднице.